Люди, привет вам. Может кто нибудь знает что про с.Жедрино Дальнеконстантиновского района?Знаю,что в 16 веке проводились ярмарки всеуездные на горе села (Новое), и возможно оно когда то называлось Грабиловка, еще в нем была церковь, которая сгорела в 19 веке и весь архив сгорел вместе с ней. Напишите пожалуйста кто что знает, заранее спасибо! Я все больше убеждаюсь, что у некоторых людей голова - это декоративное приложение к жопе.
Бугровы — самая именитая фамилия из дореволюционных купцов-предпринимателей Нижнего Новгорода. Они памятны не столько своим богатством, сколько щедрой, до сих пор никем непревзойденной благотворительностью. А вот откуда у Бугровых, вышедших из самых распробедных крестьян Заволжья, взялись большие деньги — это для нижегородцев всегда оставалось загадкой, порождавшей множество легенд и досужих домыслов.
Исповедуя ходячую мораль «трудом праведным не наживешь палат каменных», обывательская молва приписывает Бугровым различные варианты «джентльменской удачи», ибо многим трудно поверить в честный путь к богатству. Большинство таких домыслов связано с фигурой основателя бугровской фирмы — Петра Егоровича.
Самыми распространенными вариантами происхождения бугровских капиталов были грабительские. По одной из таких версий Петр Егорович в молодости состоял в разбойной шайке атамана Пугина (возможно это был какой-то осколок разбитой армии Емельяна Пугачева), которая базировалась в устье реки Узолы и грабила балахнинских солепромышленников да купеческие караваны на Волге. Однажды у балахнинского купца Осокина, личность которого исторически известна, эта банда похитила много золота и серебра. Но грабителей настигла купеческая стража и почти всех побила. От погони ушла лишь одна лодка, в которой находились награбленное добро и Петр Егорович с ранеными подельниками. Позарившись на богатую добычу, Петр веслом добил истекавших кровью сотоварищей, выкинул трупы в Волгу, а сам с золотой казной уплыл в родную речку Линду. С того-де и началось бугровское богатство.
По второй грабительской версии Петр Егорович промышлял лодочным перевозом через Волгу. Однажды к нему сел припозднившийся купец, что возвращался с Нижегородской ярмарки с большим багажом. Дело было позднее, других пассажиров не оказалось. Перевозчик соблазнился поклажей купца, на стрежне реки прихлопнул его веслом, забрал кошелек и багаж, а труп скинул в воду. Купеческий багаж с мошной надежно прикопал в прибрежном тальнике, продолжая заниматься перевозом. Выждав время и убедившись, что купец был заезжим и никто его не ищет, Петр Егорович продал лодку, оставил перевозный промысел и занялся торговлей валенками, которые отменно катали его земляки в селах Кантаурово, Толоконцево и Ситники с прилегающими деревнями.
По третьей грабительской версии Петр Егорович однажды повстречал на дороге крестьянина из соседней деревни Белкино, тоже возвращавшегося с Нижегородской ярмарки, где удачно распродал свой товар. Утомленный шумной ярмаркой и длинной дорогой, этот удачник задремал в телеге Петра Егоровича, а тот его ловко ошарил, прикарманив узелок с деньгами. С этого он-де и разбогател, а белкинский сосед после случившегося несчастья разорился.
Четвертый вариант грабительской легенды краеведы связывают с большим голодом 1891 г. в Поволжье, на котором Бугровы якобы изрядно поживились.
Вторая группа легенд о бугровских капиталах строилась вокруг казнокрадства и фальшивомонетничества. По преданию, когда в 1812 г. М.И.Кутузов вынужден был сдать Москву, государственная казна была в спешке укрыта в пригороде, за Рогожской заставой, ставшей потом крупным центром старообрядчества под названием «Рогожское кладбище». Закапывали казну в спешке, без описи и оценки. А когда возвращали обратно, клад «похудел» наполовину. При военной сумятице спросить было не с кого, зато купцы-старообрядцы — и московские (Морозовы, Гучковы, Рябушинские), и нижегородcкие (Бугровы, Блиновы) — стали быстро богатеть.
Вторая казнокрадная версия связана с Николаем Александровичем Бугровым, внуком Петра Егоровича. Он вырос в родной деревне Попово, что на речке Санде при ее впадении в Линду, был отчаянным вожаком деревенских мальчишек. Повзрослев, сколотил из друзей детства шайку грабителей на Семеновском тракте, по которому с Урала в Москву везли золото для Монетного двора. На этом тракте, в 30 верстах от деревни Попово стоял постоялый двор с трактиром под названием Бородки. Там якобы работала поварихой тетка (по другим вариантам сестра) Николая. И вот в один из вьюжных февральских дней она известила племянника, что в Бородки прибывает обоз с золотом. Николай соблазнился возможностью большой наживы и быстро собрал шестерых верных приятелей. Захватив ружья и кинжалы, встали они на охотничьи лыжи и совершили марш-бросок к Бородкам. Пурга мела такая, что, как говориться, ни зги не было видно. Возле обоза в тулупах бродили трое часовых, а большая часть охраны, во главе с офицером, грелась в трактире, где тетка Николая щедро угощала их сладкими наливками, настоянными на ядовитых травах.
Внезапно напав, «джентльмены удачи» легко порешили часовых ударами кинжалов, условным сигналом вызвали тетку-повариху, обложили трактир соломой из ближайшего омета и подожгли. Сами же с ружьями встали у дверей и окон, в упор расстреливая пытавшихся спастись конвойных. Никому из них не удалось избежать смерти, а от постоялого двора с трактиром вскоре остался только пепел. Захваченное золото налетчики прикопали в заброшенной углежогной яме, каких в керженских лесах было множество, а конвойных коней с пустыми санями пустили по тракту.
Следы событий замела метель, бугровская компания под утро вернулась домой, обильно угостилась и для маскировки своей «удачи» долго бродила по деревне, горланя разудалые песни. Да и потом все вели себя, как ни в чем не бывало. Пять лет семеновская полиция тщетно искала грабителей, и дело предали забвению. А тем временем один за другим стали исчезать дружки-подельники Николая Бугрова. Последнего из них случайно нашли полусгнившим на дальнем лесном болоте. В результате вся золотая добыча той метельной ночи досталась Николаю Александровичу, с чего-де он и разбогател. В доказательство этой версии краевед С. Веселицкий приводит роспись старообрядческого храма в Малиновском скиту, алтарь которого украшен шестью иконами святых мучеников, их имена совпали с именами погибших сообщников Николая Бугрова по золотому грабежу.
К варианту казнокрадства примыкают легенды о фальшивомонетничестве. Такая версия оказалась столь живуча, что в нее верил в числе многих прочих дед А. М. Горького, уверявший внука, что «отец Бугрова разжился фабрикацией фальшивых денег». Но Алексей Максимович тут же эту версию взял под сомнение, написав, что «дед обо всех крупных купцах говорил как о фальшивомонетчиках, грабителях и убийцах». Вопреки сомнениям А. М. Горького, фальшивомонетную версию разделяла его ученица В. Т. Жакова, пытавшаяся в 1930-х гг. исследовать историю Бугровых. В очерке о детстве Николая Александровича она утверждала, что в доме Бугровых «за иконами сладчайших строгановских писем прятали фальшивые ассигнации собственного производства».
Третья группа легенд о происхождении бугровских капиталов связана с «госпожой удачей». По одной из таких версий Петр Егорович Бугров был не разбойником, а удачливым рыбаком на Волге. Однажды он «выудил» безлюдную лодку, переполненную добром. Хозяев не оказалось. Петр никому об этой находке не сказал, присвоил все ее содержимое, которое якобы и послужило началом его богатства.
Согласно второму варианту, столь же сказочному, Петр Егорович как-то задержался на Нижегородской ярмарке и опоздал на перевоз. Стемнело, и Петру пришлось заночевать в ближайшем стогу сена. Зарывшись поглубже, он вдруг услышал разговор двух прохожих, тоже опоздавших на перевоз. Прислушавшись, Петр понял, что те при больших деньгах. Зарываясь, как и Бугров, в сено и пряча свою казну, незадачливые ночлежники сунули свой капитал прямо в руку Петра Егоровича. Выждав, пока неожиданные соседи заснут, он потихоньку выбрался и, как говорится, был таков! С этой неожиданной казны якобы и пошло бугровское богатство.
Как видно, обывательская молва упорно связывала происхождение бугровских капиталов с чем угодно, но только не с трудом и деловитостью. И это неудивительно, ведь на смену морали, веками внедрявшейся официальной церковью, которая уверяла, что всякое богатство греховно, в сознание уже советских людей десятками лет активно прививали марксистскую мысль о грязном и кровавом происхождении капитала. Под воздействием этой концепции В. Т. Жакова и утверждала, что «бугровское богатство выросло через воровство и обман, через подхалимство и попрошайничество». Но ни одна из приведенных выше версий не подтверждается архивными источниками, все они лишь досужие обывательские домыслы, которые земляк Бугровых, старожил родной бугровской деревни Попово Е. И. Мясичев в своих воспоминаниях справедливо назвал «несусветной чепухой».
Где же истина? Сейчас, за давностью лет, ее непросто восстановить. Известно, что Петр Егорович прошел тяжелый путь от бурлака и грузчика-крючника при Соляной конторе до сплавщика, сопровождавшего караваны соляных барж. Попутно с транспортировкой соли он закупал различные товары, особенно рыбу в низовьях Волги, и выгодно перепродавал в городах. Поднакопив денег, Петр Егорович занялся предпринимательством, на паях с товарищем купил небольшую барочку и стал работать на Соляную контору уже подрядчиком. Вскоре обзавелся собственной баржей, положившей начало бугровской семейной речной флотилии, которая потом возрастет до пяти пароходов и сорока барж. Диапазон предпринимательской активности Петра Егоровича был очень широким — и строительные работы (в частности, он внес решающий вклад в укрепление нижегородского Откоса), и мукомольное производство, ставшее главным семейным делом Бугровых.
Конечно, как и все другие предприниматели, Бугровы не упускали возможности приумножить свои капиталы. Но действовали всегда честно, добиваясь богатства напряженным трудом, прозорливым умом, бережливостью и трезвым образом жизни. Правда всегда живет в народной памяти, она о Бугровых добрая, пронизанная благожелательностью. И архивные материалы убедительно подтверждают, что свое богатство Бугровы нажили, строго придерживаясь делового кредо, сформулированного основателем фирмы Петром Егоровичем: «Делай так, чтоб тебе было хорошо и никому не худо!» История Бугровых — поучительный пример современным деловым людям.
От себя добавлю, что старожилы сказывают, что обозов было 12. И что он часть из них спрятал.
Лысково - одно из древнейших поселений на территории Нижегородской области. В прошлом – село, ныне город, являющийся центром Лысковского района. Город расположен на правом берегу Волги, в 89 км к востоку от Нижнего Новгорода на федеральной автомагистрали М-7 Москва — Нижний Новгород — Казань — Уфа. История этого города берет свое начало в XII-XIII веках и тесно связана с судьбой великой русской реки Волги. Ныне Волга отошла от Лыскова к северу, отделив город 5-километровой полосой лугов и озер.Сейчас Лысково - межрайонный промышленный центр. В городе несколько десятков промышленных предприятий, транспортных и строительных организаций. Одно из главных мест занимает Лысковский электротехнический завод. В Лысковo сохранились архитектурные памятники XVIII и начала XIX веков. Так же достопримечательностью города является Макарьевский монастырь, расположенный на живописном берегу Волги.
Лысково является одним из старейших населенных пунктов Нижегородского Поволжья. Однако местом его возникновения была не современная территория города. Первоначально Лысково располагалось на высоком мысу за рекой Сундовик к западу от современной застройки. До настоящего времени здесь хорошо сохранились валы и рвы старинной русской крепости, а на ее территории, занимаемой ныне колхозным полем, археологами прослежены бывшие улицы и отдельные строения. Материалы археологических раскопок 1955 года свидетельствуют о том, что первоначальное Лысково было русско-мордовским селением, возникшим в XII—XIII веках. В позднейшее время — примерно во второй половине XIV столетия—селение превратилось в крепость. Раскопками установлено, что по восточной стороне земляной вал крепости был воздвигнут на месте бывших жилищ, уничтоженных стихийным бедствием — пожаром. Этот пожар можно приурочить к 1367 году, когда войска Булат-Темиря «пограби уэед весь даже идо Волги и до Сундовити и села княжи Борисовы» В сохранившейся грамоте о передаче Нижегородскому Благовещенскому монастырю земельных угодий от 20 февраля 1423 года говорится о лысковских и курмышских наместниках, т. е. указывается на то, что еще в начале XV столетия Лысково было военно-административным центром, как и Курмыш. После строительства крепости на ее территории был поселен гарнизон, размещавшийся здесь вплоть до середины XVII столетия. В переписке владельца Лыскова (в середине XVII в.) боярина Б. И. Морозова с лысковским приказчиком говорится о вызове в Москву «села Лыскова Оленья острогу казака Ивашки Шадры», а также упоминается о челобитной десяти стрельцов Оленинского острога, которым Морозов приказал выдать деньги на строительство дворов. Однако в XVI — начале XVII века основная масса населения Лыскова жила уже вне крепости — на посаде за рекой Сундовик, на территории современного города. Это переселение, видимо, было связано с рядом хозяйственных неудобств, вытекающих из положения крепости. К ним следует отнести крутизну и высоту скатов мыса, а также трудности в водоснабжении. К середине XVII века на территории крепости, кроме стрелецкой слободки, существовала лишь небольшая деревушка в 9 крестьянских дворов с самостоятельным названием «Оленья гора». Тем не менее лысковцы по-прежнему продолжали заботиться об укреплении и чинили его. Так, в 1660 году крестьянам было приказано «на городовую поделку привезть с полуосмака по бревну трех сажен». В то же время дорога на Н. Новгород из Лыскова по-прежнему проходила через территорию крепости. Боевая служба лысковской крепости впервые отмечена в русских летописях под 1411 годом. В январе этого года войско московского великого князя Василия Дмитриевича, находившееся в крепости, отбивало здесь натиск отрядов болгарских и жукотинских князей. Эти отряды были приведены претендентами на нижегородский великокняжеский стол князьями Данилой и Иваном Борисовичами — сыновьями последнего самостоятельного нижегородского великого князя Бориса Константиновича. Осаждавшим удалось сломить сопротивление защитников. Лысковская крепость была взята, и лишь небольшая часть московского войска сумела пробиться сквозь боевые порядки нападающих и бежать к Нижнему Новгороду. Вот как рассказывается об этом событии, отмеченном в ряде русских летописей: «Toe же зимы месяца генваря на память святого Иоанна Кушника бысть бой на Лыскове князю Петру Дмитриевичю Московскому и князем Ростовским и Ярославским и Суздальским со князем Данилом Борисовичем Нижняго Новгорода и с его братом с князем Иваном и с Болгарски князи с Жукотинским. И бысть между их сеча зла и ту убиен бысть князь Данило Васильевич и инии мнози падоша от обоих стран: сташа же на костех князи Новгородские да князи Казаньстии» Падение Лысковской крепости и разгром московского войска имели тяжелые последствия. Нижний Новгород был взят без боя. Произошла временная реставрация Нижегородского великого княжества. На следующий год Данило и Иван Борисовичи получили ханский ярлык на Нижний Новгород и стали оказывать содействие тверскому князю в его борьбе с Москвой. Памятью об этом сражении являются частые находки наконечников стрел, копий, остатков колчанов на западной стороне крепости вдоль берега реки Сундовик. Немаловажную роль сыграла Лысковская крепость и в событиях января 1536 года, когда войско казанских феодалов вторглось на территорию края и «воеводам великого князя Муромским и Новгородцким весть пришла». Выступившим из Мурома и Нижнего Новгорода русским войскам удалось разгромить передовой татарский отряд. Продолжая движение, русское войско «татар дошли на становищах в вечер под Лысковом». Факт остановки вражеского отряда на зимний ночлег на подступах к Лыскову говорит о том, что вступить в него с хода было нельзя. Очевидно, здесь речь идет о ночлеге у стен Лысковской крепости, в которой укрылось местное население. И хотя боя не произошло, так как обе стороны отступили под покровом ночи, защитная роль крепости для жителей Лыскова на этот раз не подлежит сомнению. Лысковская крепость, или, как ее называют, крепость на Оленьей горе, расположена на правом коренном берегу Волги. От современного Лыскова ее отделяют долина и русло реки Сундовик. Волга и Сундовик образуют здесь мыс, три стороны которого имеют крутые скаты 30— 40-метровой высоты. Эти скаты надежно прикрывают подступы к крепости, вал которой проходит по верхней кромке мыса, повторяя его очертания. На четвертой — западной — стороне крепости линия вала проходит по прямой, отсекая мыс от поля. Здесь вал дополнительно усилен глубоким рвом. Ров и валы крепости хорошо сохранились до настоящего времени за исключением отдельных участков, разрушенных оврагами.Общий периметр крепости составляет 2044 м, т. е. равен периметру стен Нижегородского кремля. Высота вала по обмерам 1665 года составляла 1,5 сажени и примерно соответствует современной. Однако по северной стороне, выходящей к береговому скату Волги, вал значительно ниже, что объясняется наличием хорошей естественной защиты. По вершине вала проходила деревянная стена крепости «острог сосновой и дубовой»— массивный частокол высотой в 4,5—5 м. С внутренней стороны к нему примыкали подмостки, на которых располагались защитники крепости. Археологическим обследованием в ряде мест установлено, что вал крепости подновлялся на протяжении срока ее службы по крайней мере два-три раза. По указанию переписной книги 1665 года Лысковская крепость имела 10 башен, в том числе 2 проезжих. Собственных названий башни не имели. Документы XVII века характеризуют их по географическому положению: «башня от Макарьевского монастыря и от реки Волги», «наугольная», «под мельницей Лошкарихою» и т.д. Проезжие башни крепости располагались на восточной и западной ее сторонах. Через них проходила «нижегородская дорога» из Лыскова. Следы этой дороги — земляная дамба на пойме и съезд с остатками вымостки камнем — сохранились до настоящего времени. Перед башней, на склоне, примыкающем к дороге, сохранились и остатки рва. В XVII столетии этот ров был усилен «стоячим тыном»— частоколом, укрепленным на его дне. Через ров тогда же существовал деревянный мост, по которому дорога вела к воротам в башне. Все проезжие и непроезжие башни Лысковской крепости были как бы врезаны в линию вала, которая прерывается в местах их нахождения. Проезжие башни были шестиугольными в плане и имели в окружности по обмерам 1665 года 14 сажен и в поперечнике 4,5 сажени. Кровли башен были шатровыми, а стены «рублены в замок». Башни имели два яруса. В нижнем ярусе находился проезд со створчатыми воротами, а в верхнем размещались защитники крепости. Верхний ярус был оборудован караульными окнами — бойницами, располагавшимися на высоте около 7 м. Общая высота проезжих башен достигала 12—13 м. Кроме проезжих башен на восточной стороне крепости, как указывает Переписная книга, были ворота, сделанные непосредственно в стене «и теми вороты ходят к реке Сундовику по воду». На месте этих ворот и дороги, спускавшейся к реке, ныне образовался овраг, глубоко врезавшийся в территорию крепости. При раскопках 1955 года в районе этих ворот были обнаружены следы 9 крестьянских дворов XVII столетия (столько их числилось по Переписной книге 1665 года в деревне Оленина гора). Очевидно, и ворота возникли в позднейшее время в связи с хозяйственными нуждами населения этой деревни. Восемь непроезжих башен крепости были квадратными с длиной стороны около 7 м. Они были также двухъярусными, но рубились в угол, так, как рубятся поныне деревянные здания. В верхние ярусы их вели лестницы, закрывавшиеся люками на петлях. Высота непроезжих башен была несколько меньшей, чем проезжих, но достигала 9—10 м. Следует особо отметить центральную башню на южной стороне крепости, которая имела дополнительную функцию — обеспечение водой защитников крепости. От нее был «выведен за город тайник, поставлен сруб сосновой... до колодезя, что копан для городцкой водяной нужи». На месте башни и тайника — хода к колодцу — ныне возник глубокий овраг. К середине XVII столетия крепость на Оленьей горе уже находилась в глубоком упадке. Гарнизона в ней, за исключением упомянутой ранее стрелецкой слободки, уже не было, не было и вооружения на башнях. Вал и острог-частокол местами обвалились, на многих башнях отсутствовала кровля, колодец в конце подземного хода-тайника был занесен песком и «воды в нем не сыскано». Еще большую картину разрушения крепости рисует Писцовая книга 1680 года и Отказная книга 1700 года. По указанию последней, в крепости сохранилось всего 4 башни, а на ее территории отмечается «в дву местах на 80 саженей лес сосновой, роща». Следует, однако, отметить, что и в XVII столетии была предпринята попытка произвести ремонт крепости силами лысковцев. Сохранилась грамота 1660 года от тогдашнего владельца Лыскова боярина В. И. Морозова лысковским приказчикам. В ней говорится: «В нынешнем в 168 году писали вы ко мне, что по моему указу на Оленье горе острогу смотрили и острог де весь исподи погнил и во многих местах повалился и дела де будет много, а и зделать и он де будет непрочен и безводен... А вы де нарядили на городовую поделку велели привезть с полуосмака по бревну трех сажен... и вы де велите острог делать. И как к вам ся моя грамота придет и вам бы городом не спешить делать ево погодить».Этим документом, запрещающим попытку ремонта крепости на Оленьей горе, и заканчивается, по сути дела, ее история. Строители крепости, умело использовав рельеф местности, создали мощное сооружение, хорошо обеспечивающее нужды обороны, но неудобное для постоянного проживания населения и его хозяйственной деятельности. В результате территория крепости была покинута населением даже ранее чем окончательно отпала нужда в ней.Благодаря этому вал и рвы крепости хорошо сохранились доныне, хотя частично и разрушены оврагами. Само название Лысково произошло, видимо, от Лысой горы, около которой селение расположено. Иные утверждают, согласно легенде, что город свое название получил от имени татарского хана Лыско, захватившего древнее поселение. До XVII века село принадлежало к числу дворцовых имений, а затем было подарено царём Алексеем Михайловичем своему воспитателю, боярину Борису Ивановичу Морозову, однако после смерти Морозова имение вернулось к государю как «выморочное», поскольку у боярина не было наследников. В период бунтов под руководством Степана Разина Лысково одним из первых присоединилось к восставшим, встретив его передовые ватаги колокольным звоном с крёстным ходом, иконами и песнопениями. В 1686 году село было подарено выехавшему в Росиию сыну картлийского царя Вахтанга V — Арчиле (Шах-Назар-хану), а после пресечения его рода вновь вернулось в число дворцовых волостей. В 1724 году Пётр I пожаловал Лысково другому выходцу из Закавказья — сыну царя Вахтанга VI — Бакару. Под управлением грузинского рода село было вплоть до 1852 года, когда в 90-летнем возрасте умер Егор Александрович Грузинский, последний из лысковских грузинских царей. После его смерти имение перешло к его дочери и её мужу, графу Толстому. В XVII веке Лысково становится значительным населенным пунктом, центром крупной дворцовой волости. В нем 444 двора, вдвое больше, чем в Балахне. Более половины населения составляют ремесленнки, кустари и мелкие торговцы. Сильному экономическому развитию Лыскова способствовала возникшая на левом берегу Волги у стен Макарьевского монастыря ярмарка, вскоре ставшая всероссийским торжищем. Официально считается, что ярмарка существует с 1641 года, когда по указу царя Михаила Федоровича все пошлинные доходы от ярмарки были отданы монастырю "на свечи, на ладан, на церковное строение и братии на пропитание". Ярмарка просуществовала до 1816 года, до того августовского дня, когда все 29 корпусов, вмещающих более 300 лавок, гостинный двор, биржу, 8 трактиров, харчевни-балаганы и другие ярмарочные строения были уничтожены пожаром. Ярмарка из Макарьева была переведена в Нижний Новгород, но это не привело к упаду экономической жизни Лыскова. В конце XVIII и особенно в первой половине XIX века здесь сильно развивается хлебная торговля. Лысково становится крупным центром хлебной торговли Росси, уступая по вывозке хлеба только Рыбинской пристани. По большим грунтовым дорогам, связывающим город с окружающими его уездами Нижегородской губернии, а также из Тамбовской, Пензенской, Симбирской, Казанской губернии тянулись сюда тысячи обозов с хлебом. В Лысково сосредотачивалось более 2 млн. пудов зерна - пшеницы, ржи, ячменя, овса, более 70 пудов льносемян. В огромные бревенчатые скады, построенные на высоких сваях, - "чалые амбары" - ссыпался хлеб. А весной во время разлива Волги к ним подводились баржи, нагружались зерном и направлялись в Н.Новгород, Ярославль, Рыбинск. Значительное количество зерна перерабатывалось на месте. В Лысково и его окрестностях было 28 водяных и 166 ветряных мельниц. Лысковская мука и хлеб славились далеко за пределами Нижегородской губернии. Во второй половине XIX века с развитием железнодорожной сети центр хлебной торговли из Лыскова переместился в Нижний Новгород и Рыбинск. Лысково выделялось не только хлебной торговлей, но и кустарными промыслами. Ремесленники более тридцати специальностей занимались выработкой разнообразных видов изделий кустарного производства. Кузнецы ковали из железа подковы, разные по весу молотки, лемеха и сошники для сельского хозяйства, якоря для речных судов. Медники выплавляли почтовые колокольчики, бляхи для конской упряжи. Изготовлялось большое количество игольного товара - наперстки, железные и медные булавки, кольца, серьги, брошки и запонки, медные пуговицы. Лысковские мастера делали из железа для хранения денег и драгоценностей так называемые "персидские шкатулки" - одно- и двухдонные с художественной росписью, с секретными запорами. Железные ящики, балагурские замки, замки сундучные двухбортные с приятным мелодичным перезвоном и многие другие изделия пользовались спросом на Макарьевской ярмарке, а потом и на Нижегородской. Многие ремесленники занимались сапожным, кожевенным, гончарным, сундучным, солодовенным и другими видами кустарного производства. В середине XIX века в Лысково проживало около 6000 жителей, было 926 домов, много постоялых дворов, харчевен и чайных, торговых лавок и лавчонок, полок и прилавков, 9 церквей, больница, несколько каменных зданий, построенных купцами.
Старинные крепости Нижегородского Поволжья. Кирьянов И.А. География Горьковской Области. Трубе Л.Л. Нет ничего лучше хорошей книги. Особенно если понадобятся пыжи для патронов. У. Черчилль
