понравилось книги "из селитыи фольги"и "как управлять вселеной не привлекая внимания санитаров" - Сударь,какая странная у Вас шпага. - Это арматура,сэр.
I Про Кырлай, что в Заказанье, знай — деревня неплоха: во дворах поют, по слухам, куры звонче петуха! Родом хоть и не оттуда, там я жил да поживал, как умел, пахал и сеял, жал да песни напевал. Не забыть вовек — забором окружал деревню бор, Травы бархатом узорным на лугах ласкали взор. — Велика ли деревенька? — Нет, совсем невелика. Всем дворам хватает влаги небольшого родника. Там не холодно, ни жарко, все известно наперед: ветер вовремя подует, дождик вовремя польет. Земляника и малина спеют в ягодном бору: не моргнув, свое ведерко переполнишь, не совру! Чудно! Ели молчаливы; словно воины, стройны; отдыхал я, глядя в небо, посреди лесной страны. Где березы и осины — там и тут грибы растут; всюду щавель, где соцветья разноцветные цветут: белый, желтый, алый, синий, — несказанной красоты, вкусу тонкому приятны ароматами цветы. Очарованные бабочки, воздушны и легки, возле чашещек порхают, чуть качая лепестки... Чу! Звучат в зеленой чаще божьих пташек голоса, внемлешь им — душа как будто улетает в небеса. Клуб, оркестр, бульвары, танцы заменяли мне леса, цирк, театры и концерты затмевала их краса. Велики они, как море; безгранично велики, сплочены, неисчислимы, как ченгисовы полки. Вспоминаются внезапно слава предков, имена, древних дедушек рассказы про былые времена. Приоткроется завеса исторической судьбы, молвишь: "Ах, что ж с нами сталось? Иль не божьи мы рабы?"
II Описал стихами лето; осень, зиму — не хочу, О красависах румяных, чернооких — промолчу. Сабантуи и гулянья я описывать боюсь: как начну, с пути рассказа непременно я собьюсь!
Стой-ка, все же ненароком сбился я с пути, гляди: заголовок где-то сзади, суть рассказа — впереди! Потерпи еще немного, о читатель, расскажу: вспомню милую деревню — тотчас как с ума схожу. III Говорят, в лесах дремучих зверя разного не счесть: волки есть и есть медведи, лис — разбойник рыжий — есть. Еж и заяц, лось и белка попадаются в лесу: то ли встретишь, как походишь день с ружьишком на весу! Говорят ведь, в темной чаще, в непролазной хвойной мгле нечисть водится лесная — албасты и [b]Шурале[/b]. Мудрено ль, конца и края заповедной пуще нет: не такими чудесами удивлял нас белый свет! IV Вот об этом два-три слова, коль позволите, скажу, вязь узорную созвучий по привычке вам свяжу.
Лунным вечером чудесным юный парень из села по дрова поехал — в чащу путь-дорога завела. На поляну он заехал, тотчас поднял в чаще стук: стал заваливать лесину — топоришком тук да тук! Как случается обычно, ночь прохладною была, пташки-мошки замолчали, тишина в лесу легла. Месяц, тени в поляне, только парень делу рад, позабыл где лево-право, щепки в стороны летят! Отдохнуть едва собрался: пот ручьем, топор в руке — ба! чудные чьи-то вопли слышит он невдалеке. Обомлел бедняк, не знает: побежать, ничком упасть? Ничего понять не может — незнакомая напасть. Кто пред ним? Беглец-острожник? Оборотень? Кто пред ним? С кем несчастный повстречался, не с шайтаном ли самим? Нос покатый и горбатый, мордой точно лось, ей-ей, руки-ноги узловаты, словно из кривых корней, вглубь посаженные очи голубым горят огнем: не удержишь душу в теле где там ночью—ясным днем! Если б не босой да тощий — человек совсем на вид, вышиной со средний палец рог во лбу его сидит. Очень тонкие, прямые пальцы — только погляди, каждый — свыше пол-аршина, страшно, бог не приведи! V Тот на этого глазеет, этот смотрит на того. Наконец, спросил урода дровосек: "Тебе чего?!" — Парень, ты меня не бойся, не разбойник я, не вор, путь вовек не заступаю, пе про то мой разговор. Мой обычай: человека я до смерти щекочу. Не подумай, что пугаю, я от радости кричу. Пальцы видишь — для щекотки словно созданы они, многих смехом уморил я — золотые были дни! Подойди, дружок мой, ближе, отрешись от всех забот, поиграй со мной в щекотку — кто кого пересмеет? — Ладно, ладно, поиграем, видно, так уж суждено, только, если ты не против, есть условие одно... — Говори скорей, что надо, человечек, пожалей, все исполню непременно, поиграть бы поскорей! — Вот условие, послушай: здоровенное бревно — вон оно — не расколол я, да теперь уж все равно. Подсоблю я, ты же сможешь очень крепко удружить, коли то бревно поможешь на телегу уложить. Вбил я в комель клин дубовый, не спеши, не суетись, за бревно, овца лесная, возле клина ухватись! Шурале не возражает, сразу хитрость не видна, косолапо ковыляя, он доплелся до бревна, сунул пальцы в щель у клина,— ты увидел наконец, о читатель, что задумал дровосек мой удалец! Оглядел телегу парень, ходит, словно здесь один, после обухом легонько стал постукивать о клин... Шурале не шелохнется, сунул пальцы и сидит, важно выкатив глазищи, на топор и не глядит, парень стукает тихонько, не трудясь, не тратя сил... Раскачался клин и выпал — дурню пальцы защемил! Шурале, попав в ловушку, взвыл от боли, стал орать, всех сородичей и братьев на подмогу созывать, только рваться бесполезно, сам злодей впросак попал, извиняется и хнычет, тихим, вежливеньким стал... — Отпусти, избавь от боли, поклянусь тебе душой — никого теперь не трону из родни твоей большой! Вместе с ней в любой чащобе будешь лучшим гостем ты, Отпусти меня на волю, много ль выгоды во зле, что за прок ты, парень, видишь в смертных муках Шурале?! Горемыка воет воем, рвется, крутит головой. Увязал хитрец дровишки, собирается домой. За узду рукою взялся, знать не знает никого, вопли, жалобы нисколько не касаются его... — Ты слыхал о милосердье? Парень, бога не гневи, погоди, хоть напоследок имя, имя назови! Коль до завтра не скончаюсь, душу в теле удержу, про обманщика с лошадкой все собратьям расскажу... — Что ж, узнай, меня с рожденья Прозывают "Годназад". Как зовут старшего брата, крепко помни, младший брат! Шурале орет и рвется, волочит свое бревно, местью он горит, да только парня след простыл давно! Ходит, ноет: — Пальцам больно, прищемил их Годназад, ай, умру, беда какая, жизни я своей не рад!
Поутру лесная нечисть принялась его ругать: — Спятил ты, совсем рехнулся, не дал ночью нам поспать! Не ори, кричат, несчастный, да когда ты в ум придешь?! Год назад беда случилась, что ж, дурак, теперь орешь!
: Г. Тукай "Шурале" 
